Витреоретинальная хирургия – это грань между тьмой и светом, между слепотой и возможностью видеть
***
К.м.н., Руководитель Офтальмологической клиники «СПЕКТР» О.В.Унгурьянов
Др. Унгурьянов О.В.
Руководитель Офтальмологической клиники Спектр
к.м.н., офтальмохирург высшей категории.
- Олег Владимирович, как Вы стали витреоретинальным хирургом? Почему занялись именно этой сферой глазной медицины?
- Я бы не стал себя обозначать как «витреоретинального хирурга». Я – универсальный хирург, выполняющий все основные виды хирургических вмешательств и на переднем, и на заднем отрезке глаза.
Эта универсальность важна и для меня, и для пациентов, и для организации работы клиники «СПЕКТР». Например, при тяжёлых травмах глаза часто происходит разрушение практически всех структур органа зрения. Глаз приходится в буквальном смысле этого выражения «собирать по частям». В данном случае универсальность хирургической подготовки специалиста может иметь решающее значение для сохранения зрения у пациента.
Почему я подробно остановился на этом аспекте? Мне довелось неоднократно бывать в США и много общаться с американскими коллегами. В этой стране в офтальмохирургии чётко прослеживается специализация: катарактальные хирурги, рефракционные, витреоретинальные… Универсальных специалистов там практически нет, во всяком случае, их очень мало.
У нас в России в этом плане ситуация лучше. В странах Западной Европы и в других государствах практика различается.
В клинике «СПЕКТР» два руководителя, два ведущих офтальмохирурга. Мы с д.м.н., профессором А.А.Кожуховым не только дополняем, но и полностью «заменяем» друг друга. Он тоже – универсальный офтальмохирург.
- Универсальные знания и навыки российских окулистов, офтальмохирургов – большое преимущество нашей системы здравоохранения. Но сегодняшняя беседа посвящена витреоретинальной офтальмохирургии. Поэтому с Вашего разрешения хотелось бы поговорить именно о ней.
- Я – «фанат» витреоретинальной хирургии. Наверное, уместно в данном случае употребить это разговорное словечко т.к. оно хорошо отражает суть вопроса. Мне нравится проводить витреоретинальные вмешательства, нравится совершенствоваться в этой сфере. Когда работа доставляет удовольствие, когда хочется учиться самому и учить других – это важный фактор успеха!
За год в клинике «СПЕКТР» я провожу до полутысячи витреоретинальных операций. В настоящее время у меня два операционных дня в неделю. В течение каждого из них может быть до десяти операций. Задействовано сразу два операционных стола. На одном из них пациента могут готовить к операции, на втором – я работаю с другим пациентом. Таким образом, работа организована наиболее оптимально и эффективно.
- Что именно привлекает Вас в витреоретинальной офтальмохирургии?
- Грань между темнотой и светом, между слепотой и возможностью видеть. Это, в большинстве своём, очень тяжёлые операции. И для хирурга, и для пациента, и для родных и близких пациента.
Витреоретинальное вмешательство может длиться и два, и три часа. Конечно, для хирурга и всех членов операционной бригады бывает непросто сохранять максимальную концентрацию в течение всего времени проведения операции. Но этот навык необходим. Со временем он вырабатывается.
Как и каждый живой человек, я могу ощущать и усталость, и волнение, и напряжение, и перенапряжение, и стрессовое состояние… Но все эти чувства наступают уже после завершения операции. Обычно уже после того, как покинул клинику. А в операционной: максимальное внимание и концентрация на самом процессе.
Многие пациенты перед операцией являются практически слепыми. Они могут только отличить свет от тьмы. Даже очертания крупных предметов для них недоступны. Цвета они часто тоже не различают. Кромешная тьма перед глазами, а если выразиться точнее, то непроглядная пелена, туман. А после операции у кого-то острота зрения составляет десять процентов, у кого-то двадцать процентов, у кого-то – ещё больше! Люди читать начинают. Они могут прочитать не только вывеску на доме во время прогулки, но и, например, книгу или газету.
Такие бытовые радости начинают восприниматься как обыкновенное чудо. Многих наших пациентов ко мне в кабинет родственники заводят под руки. Это могут быть родители, мужья, жёны, братья, сёстры… А уже через день после операции пациент сам начинает ходить по коридорам клиники. Его никто не должен поддерживать.
Конечно, зрение возвращается не мгновенно. Витреоретинальные операции предполагают какой- то восстановительный процесс. Но первые результаты можно заметить быстро. Люди счастливы. У меня появляется ощущение, что не зря живу на земле.
Также существуют витреоретинальные операции, где речь не идёт об опасности слепоты… Но, в любом случае, мы существенно повышаем качество зрения пациентов.
- Не могли бы Вы привести пример конкретной операции, которая Вам запомнилась?
- Довольно часто витреоретинальным хирургам приходиться иметь дело с отслойками сетчатки. Наверное, только в десяти процентах случаев отслойки сетчатки происходят в результате травм. В большинстве своём они случаются из-за генетической предрасположенности, сильной близорукости и других факторов.
Но в данном случае речь шла именно о тяжёлой травме, ножевом ранении, лишившем молодую женщину из Краснодарского края зрения на обоих глазах.
- Трагическая ситуация.
- Не просто трагическая, а криминальная история. Весь коллектив нашей клиники испытывал особое сострадание к этой женщине. Для врача не имеет значения причина болезни или травмы. Мы помогаем всем… Но в данном случае судьба этой дамы весьма поучительна. Как пишут в сухих милицейских отчётах, она вела «асоциальный образ жизни».
- Связалась с «плохой компанией»?
- Плохая компания. Драки, уличные «разборки»… И, вот, результат: одна из таких «разборок» закончилась трагедией. Надо сказать, что после произошедшего эта женщина нашла в себе силы и мужество коренным образом изменить свою жизнь.
Она смогла понять, что часть вины лежит на ней самой. Это, конечно, ни в коей мере не оправдывает преступника, лишившего зрения другого человека. Но во всех этих беспричинных и нелепых драках грань между «преступником» и «жертвой» порой очень зыбкая… Кто-то может на всю жизнь стать инвалидом или даже погибнуть, а кто-то на много лет отправиться в места, не столь отдалённые. Хотя оба или обе просто хотели продемонстрировать свою молодецкую удаль и «крутизну», не задумываясь о последствиях и о том горе, которое обрушится не только на них самих, но также на их родных и близких.
- Хорошо, но что у нее было со зрением ?Но, по сути, понимание пришло слишком поздно, когда ничего уже нельзя было изменить.
- Оказалось, что всё-таки ей можно помочь! Я обнаружил, что на одном ранее безуспешно оперированном глазу сетчатка сохранена. Она могла видеть свет, значит клетки сетчатки – живые. Что такое сетчатка? Это нервная ткань. Её можно рассматривать как часть головного мозга. Чтобы читателям газеты «Поле зрения», не имеющим медицинского образования, было понятно, я бы сравнил сетчатку с развернутым листом бумаги или фотопленкой, матрицей в фотоаппарате на которую проецируется изображение.
В данном случае при такой посттравматической отслойке сетчатки «лист бумаги» свернулся в трубочку. И пациентка утратила способность видеть. Моя задача состояла в том, чтобы «расправить, очистить от рубцов и пленок этот «листик» и снова «приварить» его к глазному дну. Это было крайне непросто и долго, но в конце концов увенчалось успехом. Сейчас операции острота зрения у пациентки составляет около десяти процентов. А до операции она равнялась светоощущению!
- Речь шла о давней травме. Значит, у пациентов после отслойки сетчатки нервная ткань не отмирает? А что в таком случае с ней происходит? в течение месяца. После окончания этого срока восстановление зрительных функций уже невозможно. Почему в данном случае этого не произошло?
Сетчатка как я уже говорил, как часть мозга или фотопленка состоящяя из фоторецепторов , эти фоторецепторы имеют свои провода которые в виде кабеля (зрительный нерв) подсоединяются к мозгу. Так вот сетчатка отслаиваясь от своего места еще долго остается живой и реагирует на свет ( фоторецепторы плохо, но работают, провода тоже остаются целыми). Другой вопрос что происходит с сетчаткой физически, она отходит от своего места, покрывается пленками и мембранами из соедениетельной ткани , сворачивается в трубочку в собирается в комки. Эта защитная реакция организма, покрыть все рубцовой тканью, чтобы не мешало другим органам. Наша задача именно очистить сетчатку от этой соединительной ткани. Конечно бывают и ситуации когда сетчатка разрушенна совсем и на свет уже не реагирует, в таких случаях к сожалению как правило сделать уже ничего нельзя. При нынешнем уровне развития медицинской науки мы, к сожалению, не можем дать ответ на этот вопрос. Специалисты говорят об индивидуальных особенностях организма. Задача на первом этапе состоит в том, чтобы определиться: если сетчатка живая, то оперировать можно и нужно, если она полностью разрушилось, то, к сожалению, восстановить её уже не получится.
В данном случае, вокруг сетчатки, свернувшейся в трубочку, тоже сформировалась рубцовая ткань. Но слава богу нам удалось ее убрать и после операции молодая женщина защитный рубец. Он не давал пациентке видеть, но, слава Богу, способствовал жизнеспособности сетчатки в течение длительного времени. А после операции она впервые смогла снова увидела своего ребёнка. Это было огромное счастье!
- Не могли бы Вы подробнее рассказать о технологиях витреоретинальных вмешательств, в частности, по поводу отслоек сетчатки?
- Наверное, многие читатели когда-нибудь видели примечательный сувенир: кораблик, находящийся в бутылке. У всех – и детей, и взрослых – возникает вопрос: как же кораблик смогли поместить в эту бутылку через узкое горлышко?
- Меня этот вопрос тоже всегда интересовал.
- На самом деле секрет раскрывается просто: никто не помещает готовый кораблик в бутылку. Это было бы невозможно. Мастера склеивают, собирают своё детище по кусочкам внутри самой бутылки, используя специальные удлиненные пинцеты и ножницы и работая ими через горлышко. к которым крепятся ножницы, кисточки с клеем и так далее.
- Виртуозная ловкость рук!
- Хочу Вас заверить, что витреоретинальным офтальмохирургам требуется гораздо более виртуозное владение руками, чем создателям «корабликов в бутылках». При всём к ним уважении! Но, в целом, мы действуем также. В глазу делается микропроколы для длинных тонких инструментов и световодов. Через оптическую систему глаза ( по простому через зрачок) с помощью микроскопа со специальной системой линз хирург под визуальным контролем видит и мотверстие в стекловидном теле (оно представляет собой гелеобразную структуру) как через горлышко бутылки хирург получает доступ к сетчатке – и проводит необходимые манипуляции.
- Он может расправить её своим пинцетом?
- Да конечно, мы очищаем и работаем с сетчаткой специаьными пинцетами и ножницами и еще кучей других микроинструментов, среди которых есть даже коагулятор. Нет. Ни в коем случае! Если бы хирург прикоснулся к сетчатке пинцетом, то он бы убил нервные клетки. Пинцетом мы держим специальные силиконовые палочки. И этими инструментами стараемся максимально осторожно расправить сетчатку, а потом «приклеить» её к сосудистой оболочке с помощью лазера. Лазер делает микроожоги на сосудистой оболочке, которые и будут в перспективе (клепками) которые достаточно крепко (приварят) сетчатку на своем анатомическом месте. Проблема еще в том что эти клепки образуются из микроожогов только черезе 3 -4 недели. До их образования необходимо продолжать прочно фиксировать, прижимать сетчатку к сосудистой оболочке глаза. Для этого мы используем различные внутриглазные газы или наиболее часто силиконовое масло. сечрис помощью силикона. Я бы даже использовал слово «приварить».
И через месяц полтора когда из ожогов уже появляется прочные клепки фиксирующие сетчатку на месте, мы делаем ещё одну операцию для удаления силикона из глаза,. А сетчатка должна остаться на своём месте. Желательно до конца жизни! В большинстве случаев так и происходит. Но конечно, много тонкостей иногда встречается на этом пути. Стараемся решить проблему раз и навсегда. Проблема решается один раз и навсегда.
Есть и ещё одна специфическая особенность витреоретинальных операций. Нередко хирург одновременно работает двумя руками. Одной рукой осуществляется сама манипуляция, а в другой находится световод, подсвечивающий задний отрезок глаза. Мы же не можем работать в глазу на ощупь!
Также существуют приспособления, объединяющие операционный пинцет и световод, часто мы работаем с сетчаткой двумя инструментами одномоментно. Кстати, в начале своей операционной карьеры я использовал самодельные приспособления того рода. Сейчас в этом нет большой необходимости, так как появились хорошие фирменные устройства.. Всё необходимое оборудование имеется в наличии.
- Не могли бы Вы рассказать ещё об одном примечательном случае витреоретинального вмешательства?
- Вновь поговорим о травме сетчатки. Женщина гуляла по Москве, по Красной площади. И кто-то совершенно неожиданно для неё кинул ей в глаз дротик для дартса. Была повреждена центральная зона сетчатки.
Я не могу Вам сказать, был ли преступный умысел в действиях лица, который это совершил. Или это какая-то нелепая случайность. Также не могу сказать, получила ли эта история юридическое продолжение…
- Трудно себе представить, кому понадобилось играть в дартс на Красной площади в Москве. Очень странная ситуация.
- Именно поэтому эта пациентка мне запомнилась. Понадобилось три непростые операции в течении месяцев для возврата зрения в этом случае. Операция была непростой и была особенно сложной с профессиональной точки зрения. Кроме того, я на всю жизнь запомнил ужас женщины, шоковое состояние, в котором она находиось. Ей требовалась одновременно и офтальмологическая, и психологическая помощь. С огромной болью она рассказывала мне о том, в каком прекрасном настроении она находилась в этот день. Как она радовалась прогулке по центру Москвы, по Красной площади… А дальше всё произошло как в фильме ужасов: какой-то дебил или подонок кинул ей дротик в глаз. Возможно, это был психически больной человек, не осознающий последствий своих действий. А женщина стала случайной жертвой.
- От этого не легче! Жертвами преступных или безумных деяний нередко становятся случайные люди, оказавшиеся «в неправильное время в неправильном месте».
- Об этом случае я вспомнил ещё и потому, что нам удалось восстановить у пациентки на этом глазу очень приличное стопроцентное зрение. Оно было около 80 процентов стопроцентным. И осталось. Хотя была затронута центральная зона сетчатки.
- Мастерство хирурга!
- Сошлось несколько факторов. И мастерство хирурга, и оперативность в проведении операции, и элементарное везение. После того, как всё закончилось, пациентка сказала мне, что в душе она уже попрощалась с этим глазом… Но так получилось, что драматическая история закончилось для дамы без медицинских последствий. Если не считать серьёзной психологической травмы.
- Конечно, психологическая травма остаётся надолго. Но, с другой стороны, в такие моменты пациенты в полной мере осознают важность, ценность врачебной профессии. Вы и Ваши коллеги совершаете чудеса: человек уже «попрощался» со своими глазом, а Вы «вернули» его в целости и невредимости.
- Такие моменты являются бальзамом на сердце каждого офтальмохирурга. Но, к сожалению, при нынешнем уровне развития науки нам очень сложно прогнозировать результаты операций по поводу отслойки сетчатки. Эта ситуация может некоторым пациентам показаться парадоксальной: мы умеем их хорошо делать. Мы знаем, в каких случаях эти операции жизненно необходимы.
Обычно при отслойке сетчатки без проведения операции человек теряет зрение. Поэтому без хирургического вмешательства нельзя обойтись. Но какой будет острота зрения после операции? Десять процентов? Пятьдесят процентов? Или сто процентов? Это не всегда возможно прогнозировать. И в случае с травмой дротиком для дартса – всё то же самое. Если такая ситуация повторится с кем-либо ещё – далеко не факт, что результат окажется таким же благополучным.
- Олег Владимирович, хотелось бы поговорить с Вами о том, как всё начиналось. О первых шагах в медицине, в хирургии.
- Я поступал в медицинский вуз с твёрдым желанием стать хирургом. Мама у меня -медсестра. Поэтому с детства было уважение к этой профессии, к людям в белых халатах. С другой стороны, мне хотелось работать не только головой, но и руками. Не только ставить диагнозы, но и проводить необходимые вмешательства в человеческом теле.
- Как Вы заинтересовались офтальмологией?
- В человеческой жизни многие вещи происходят случайно, спонтанно. Заранее их невозможно спрогнозировать. Я учился в Хабаровском медицинском институте. В то время после окончания третьего курса студенты получали право устроиться на работу в качестве медсестры или медбрата. Во время каникул я решил воспользоваться этой возможностью.
- Вы стали работать медбратом в офтальмологическом отделении?
- Изначально я планировал поработать в хирургическом отделении т.к. там всегда требовались люди. А в офтальмологическом отделении вакансий обычно было мало. Я направлялся в хирургическое отделение Хабаровской десятой краевой больницы. Было лето. Жарко. Территория у больницы большая… И, вот, я прохожу мимо офтальмологического корпуса. Спонтанно пришла мысль спросить, а есть ли там возможность трудоустройства? Кроме того, до хирургического корпуса было ещё долго идти. Захотелось просто зайти в тень, сделать паузу.
Так получилось, что именно в этот момент там образовалась вакансия. На время летних каникул меня взяли на работу в качестве медбрата. Больше четырех месяцев я там проработал. И мне работа понравилась и люди ко мне хорошо отнеслись. И я себя проявил достойно. Познакомился не только с врачами и другими сотрудниками офтальмологического отделения, но и с преподавателями кафедры офтальмологии нашего вуза.
Меня заинтересовала офтальмология. Все годы учёбы в вузе я не порывал связей с профильной кафедрой: какое-то время работал там лаборантом, был старостой студенческого научного офтальмологического кружка.
Во время моей работы медбратом состоялось наше знакомство с доцентом, а потом профессором кафедры офтальмологии В.В.Егоровым. Виктор Васильевич всего на десять лет меня старше. В дальнейшем он был назначен на должность первого директора Хабаровского филиала МНТК. Это произошло ещё на этапе строительства. Егоров пригласил меня стать сотрудником новой структуры.
Филиал был открыт в сентябре 1988 года. На открытие к нам приезжал Святослав Николаевич Фёдоров. Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что для создателя МНТК Хабаровский филиал имел особое значение т.к. он был расположен наиболее далеко от Москвы. В определённой мере, именно наш филиал символизировал распространение Фёдоровских идей по всей нашей огромной, необъятной стране.
К моменту открытия филиала я уже успел окончить субординатуру по хирургии и интернатуру по офтальмологии. В те годы у нас в интернатуру по офтальмологии брали только тех, кто окончил субординатуру по хирургии.
- Таким образом, Вы стали сотрудником Хабаровского филиала МНТК с первого дня его работы.
- Именно так и было. Проработал в Хабаровске 12 лет. До 2000 года. Как хирург, в том числе витреоретинальный хирург, я сформировался именно на Дальнем Востоке.
- Почему Вы заинтересовались именно витреоретинальной хирургией?
- Перед открытием филиала будущие сотрудники проходили стажировку в Москве, в головном институте МНТК. Эта стажировка продолжалась два с половиной месяца. Кстати, среди сотрудников было немало парней и девушек, которые, также как и я, только недавно закончили медицинский вуз. Профессионального опыта у них почти не было. Зато было горячее желание работать, уверенность в себе и в успех общего дело!
Первые дни стажировки меня, признаться, немного разочаровали. Приходилось заниматься «бумажной работой», медицинской документацией. А меня тянуло в операционную! В одном из коридоров МНТК познакомился с Александром Герасимовичем Югаем, сотрудником отдела офтальмологических осложнений сахарного диабета. Этот отдел в то время возглавлял Ярослав Иосифович Глинчук.
Я спросил у А.Г.Югая о том, могу ли я проходить стажировку именно в этом подразделении. Он пообещал помочь, и сдержал своё обещание.
- Пациентам с сахарным диабетом необходимы именно витреоретинальные операции.
- Конечно. Я познакомился с работой отдела и увидел, что он находится на переднем крае борьбы со слепотой. На переднем крае! В то время огромное число пациентов с диабетом теряли зрение. Но всё-таки благодаря витреоретинальным технологиям многим людям можно было помочь.
- Офтальмологические осложнения диабета и сегодня являются одной из основных причин слепоты и слабовидения во все развитых странах, в том числе в России.
- Конечно, и сегодня мы, к сожалению, не можем помочь всем пациентам с диабетом. Но всё-таки ситуация, к счастью, принципиально иная. За эти годы и десятилетия витреоретинальные технологии получили широкое распространение и значительное развитие. В подавляющем большинстве случае помощь может быть очень эффективной. Необходимо только соблюдать два условия. Первое: пациент с диабетом должен прийти к врачу-офтальмологу своевременно. Второе: ему надо дисциплинированно выполнять рекомендации врача-эндокринолога. В сложных случаях может потребоваться консилиум нескольких специалистов для определения наиболее оптимальной тактики консервативного и хирургического лечения.
Когда я в 1988 году начинал осваивать азы витреоретинальной хирургии, эти хирургические вмешательства рассматривались как «рискованные», «с непредсказуемым результатом». Было не так много специалистов, которых привлекала эта область офтальмологии. Сейчас ситуация, конечно, существенно изменилась.
- Когда Вы провели свою первую витреоретинальную операцию?
- Это произошло осенью 1988 года, вскоре после открытия Хабаровского филиала. Во время московской стажировки я сам не оперировал, но много ассистировал во время операций А.Г.Югая и других специалистов, общался с ними, учился у них. Все годы работы в Хабаровске я регулярно приезжал в головной институт МНТК. Три-четыре-пять раз в год. Мы обменивались опытом с московскими коллегами.
- Какая аппаратура использовалась в 1988 году?
- Летом 1988 года, когда я стажировался в Москве, во всём Советском Союзе не было современных витреоретинальных машин (витреотомов). В настоящее время их часто называют «витреоретинальными комбайнами». Тогда этот термин ещё не использовался.
Но уже осенью 1988 года, к моменту открытия Хабаровского филиала, современное импортное оборудование у нас появилось. И в Москве, и в Хабаровске. И, по моей информации, во всех филиалах МНТК, которые к тому времени работали.
Пока современная аппаратура не была закуплена, использовались самодельные, кустарные приспособления, которые – лучше или хуже! – копировали западные образцы. Конечно, все мы были рады, когда ситуация изменилась к лучшему. Но и с кустарной техникой советские (российские) витреоретинальные хирурги получали достойные результаты. Мне было интересно у них учиться.
Когда открылся Хабаровский филиал, одно из моих первых впечатлений: Ура! Ура! У нас великолепное оснащение, на уровне лучших мировых стандартов. Это вдохновляло, давало энергию для работы. Были созданы отличные условия и для медиков, и для пациентов.
Ещё одно примечательное наблюдение: молодые доктора, мои ровесники, нередко осваивали современные витреоретинальные технологии более успешно, более быстро, чем врачи среднего и старшего поколения.
Я не хочу «бросать камень в огород» опытных коллег. Разумеется, у истоков создания МНТК стояли врачи разных поколений. Но всё-таки Святослав Николаевич сделал ставку на молодёжь. Особенно в филиалах. И эта политика себя оправдала!
Докторам среднего и старшего поколения приходилось переучиваться, а, мы, молодёжь, всё осваивали с нуля, «с чистого листа». Приведу такой пример: раньше операции по поводу отслойки сетчатки проводились без микроскопа. Опытным докторам бывало сложно начать работать с микроскопом! А от прошлого опыта приходилось отказываться.
- Уже через год работы в Хабаровске, в 1989 году, Вы возглавили хирургическое отделение. Это было специализированное витреоретинальное отделение?
- Нет. В Хабаровском филиале в то время было только два хирургических отделения. Одно из них я возглавлял с 1989 года по 2000 год. Специализаций у этих отделений не было. Мы делали все основные виды операций и на переднем, и на заднем отрезке глаза. В нашем отделении, среди прочего, выполнялись все витреоретинальные операции: по поводу отслоек сетчатки, офтальмологических осложнений сахарного диабета, увеитов, вывихов и подвывихов хрусталика, макулярных отверстий и т.д.
- Работая в Хабаровске, Вы приобрели известность в профессиональном сообществе, в первую очередь, как успешный витреоретинальный хирург. Почему Вы решили переехать в Москву?
- Желание «покорить Москву» приходит ко многим людям. Но у меня никогда не было и нет ощущения, что Хабаровск чем-либо отстаёт или отставал от Москвы. Во всяком случае, в области развития витреоретинальных технологий.
Переезд в столицу – это новый жизненный этап. Он очень интересный. Но основы хирургического мастерства были заложены именно в Хабаровске. И я никогда об этом не забуду.
- Где Вы стали работать после переезда в столицу?
- С 2000 года по 2006 год я работал в клинике профессора Г.Е.Столяренко, с которым у нас сложились не только рабочие, но и тёплые, дружеские отношения. Мы учились друг у друга, нам было интересно и комфортно работать вместе.
У профессора Г.Е.Столяренко огромные заслуги в области развития витреоретинальных технологий. Можно сказать, в клинике я находился «под его крылом»… Я благодарен ему за годы совместной работы, но в какой-то момент захотелось большей самостоятельности.
С 2006 года до 2018 года я работал в клинике «Новый взгляд», был единственным витреоретинальным хирургом в этом лечебном учреждении. Также проводил операции на переднем отрезке глаза.
- Почему Вы решили создать собственную клинику?
- Наверное, для этого шага настало время! Был накоплен большой профессиональный опыт. Много пациентов хотели у меня оперироваться. Пришло понимание, что в «своей» клиники можно организовать работу наилучшим образом.
Кроме того, нам удобно и комфортно работать вместе с д.м.н., профессором А.А.Кожуховым. У нас есть общее понимание того, как должна развиваться клиника.
- Как Вы оцениваете уровень развития витреоретинальной хирургии в России?
- Картина довольно противоречивая. С одной стороны, у нас в стране живёт и работает целый ряд офтальмохирургов, учёных-исследователей мирового уровня. В некоторых сферах мы, вообще, опережаем весь мир. Например, именно в России накоплен большой опыт успешных операций по поводу макулярных отверстий. Для того чтобы «закрыть» отверстие используется плазма крови. При этом силикон уже не требуется. А значит, можно проводить операцию за один этап.
Результаты великолепные! Многим пациентам после операции удаётся вернуть стопроцентное высокую остроту зрения, потому что плазма проявляет себя как очень удачный материал для (склеивания) отверстий в сетчатки. Можно привести немало аналогичных примеров передовых российских технологий.
С другой стороны, потребность в витреоретинальной помощи ещё далеко не удовлетворена. Хорошо работают МНТК (и головной институт, и все филиалы), Институт глазных болезней им. Гельмгольца и Институт глазных болезней РАН, целый ряд других крупных клиник… Но есть и много регионов, где, вообще, не проводятся витреоретинальные вмешательства. Или там нет опытных специалистов.
Я не говорю о явных врачебных ошибках. Но, например, В нашу клинику обращается немало пациентов, которым в других местах отказали в проведении операции. Или эти операции не дали желаемого результата.
Конечно, главный врачебный принцип: не навреди! Но медицинская практика во многих случаях требует решительности, оправданного риска, умения взять на себя ответственность. Порой коллеги отказываются от операций в сложных случаях просто потому, что они ещё не смогли разобраться в особенностях и возможностях витреоретинальных технологий.
- Вы упомянули нехватку специалистов. Это относится только к витреоретинальной офтальмохирургии? Или проблема касается и других областей офтальмологии?
- На мой взгляд, хирургов, занимающихся задним отрезком глаза, у нас пока существенно меньше, чем требуется. Например, в катарактальной и рефракционной хирургии ситуация существенно лучше.
- Парадоксальная ситуация. Интерес к витреоретинальной хирургии в профессиональной среде очень высокий, в том числе среди молодых докторов. Но специалистов всё равно не хватает.
- Не все хирурги готовы к таким операциям. Они продолжаются длительное время, нередко по два часа или даже дольше, требуют большого физического и эмоционального напряжения. Кроме того, такая хирургия одна из самых сложных и требует долгого времени для освоения. Минимум 5 лет, а максимум всю жизнь.долго осваиваитПо мнению многих коллег, оплата труда далеко не всегда соответствует затраченным усилиям и уровню квалификации.
- Как происходит процесс обучения витреоретинальных хирургов?
- Существуют курсы, которые организуют производители оборудования, в частности, компания Alcon. Ну и, конечно, обучение происходит на рабочем месте. Приходит в клинику молодой доктор, проявляет интерес к витреоретинальным операциям, начинает ассистировать, смотреть, слушать, общаться, анализировать… Так было со мной. Так происходит и сейчас.
- Как Вы оцениваете обеспеченность оборудованием для проведения витреоретинальных операций российских клиник?
- Этот вопрос можно разделить на две части. В частных клиниках вопрос решает менеджмент самой лечебной организации. Если есть желание заниматься витреоретинальной хирургией, то и возможность приобрести современное оборудование тоже будет. На приемлемых условиях. Производители оборудования обычно идут навстречу – и все вопросы решаются.
В государственных учреждениях здравоохранения всё зависит от внимания к офтальмологии властей соответствующего региона. Понимают ли они важность развития современных технологий в нашей области медицины?
- Что Вы могли бы пожелать коллегам, которые работают в этой области глазной медицины?
- Думаю, что при всех сложностях, у нас есть объективные причины сохранять оптимизм. За последние годы и десятилетия технологии активно развивались. Огромным, неоценимым шагом вперёд стало внедрение оптической когерентной томографии. Она позволила нам всем гораздо лучше понимать процессы, происходящие в заднем отрезке глаза. Это важно и для лечебной работы, и для научных исследований.
Закончить беседу я хотел бы сравнением из мира спорта. Люди, увлекающиеся бегом, подтвердят, что бывает порой тоскливо и неуютно совершать утренние или вечерние пробежки в гордом одиночестве. Гораздо интереснее и эффективнее, когда спортсмены бегут вместе, подбадривая и мотивируя друг друга! Также и в медицине! Общаясь, обмениваясь опытом, врачи набираются сил для нашего «забега длиною в жизнь». Всем коллегам хочется пожелать крепкого здоровья и больших успехов!
